Андерсен Ганс Христиан - Штопальная Игла
child_4 Ганс Христиан Андерсен Штопальная игла ru Dmitry Petrakov puzzleman@bk.ru FB Tools 2004-06-11 5A69ED46-73A2-4DA9-8266-CF5CD632EF70 1.0 Штопальная игла
Жила-была штопальная игла. Она так высоко задирала свой острый носик, словно была по крайней мере тонкой швейной иголкой.
– Осторожнее! – сказала она пальцам, которые вынимали её из коробки. – Не уроните меня! Если я упаду, то, конечно, потеряюсь. Я слишком тонка.
– Будто уж! – ответили пальцы и крепко обхватили штопальную иглу.
– Вот видите, – сказала штопальная игла, – я хожу не одна. За мной тянется целая свита! – И она потянула за собой длинную нитку, но только без узелка.
Пальцы ткнули иглу в старый кухаркин башмак. На нём только что лопнула кожа, и надо было зашить дыру.
– Фу, какая чёрная работа! – сказала штопальная игла. – Я не выдержу. Я сломаюсь!
И сломалась.
– Ну вот! – пискнула игла. – Я же говорила, что я слишком тонка.
“Теперь она никуда не годится”,– подумали пальцы и уж хотели было выбросить иглу. Но кухарка приделала к сломанному концу иглы сургучную головку и заколола иглой свой шейный платок.
– Вот теперь я брошка! – сказала штопальная игла. – Я всегда знала, что займу высокое положение: в ком есть толк, тот не пропадёт.
И она усмехнулась про себя – никто ведь не слыхал, чтобы штопальные иглы смеялись громко. Сидя в платке, она самодовольно поглядывала по сторонам, словно ехала в карете.
– Позвольте спросить, вы из золота? – обратилась игла к своей соседке – булавке. – Вы очень милы, и у вас своя собственная головка. Жаль только, что она слишком мала. Придётся, моя милая, вам отрастить её – не всякому ведь достаётся головка из настоящего сургуча.
При этом штопальная игла так гордо выпрямилась, что вылетела из платка и упала прямо в канаву, в которую кухарка в это время выливала помои.
– Ну что ж, я не прочь отправиться в плаванье! – заявила штопальная игла. – Только бы мне не утонуть.
И она пошла прямо ко дну.
– Ах, я слишком тонка, я не создана для этого мира! – вздохнула она, лёжа в уличной канавке, – Но не надо падать духом – я ведь знаю себе цену.
И она выпрямилась, как могла. Ей всё было нипочём.
Над ней проплывала всякая всячина – щепки, соломинки, клочки старых газет...
– Сколько их тут! – говорила штопальная игла. – И хоть бы один из них догадался, кто лежит здесь, под водой. А ведь лежу здесь я, настоящая брошка... Вот плывёт щепка.
Ну что же, плыви, плыви!.. Щепкой ты была, щепкой и останешься. А вон соломинка несётся... Ишь как вертится!
Не задирай носа, голубушка! Смотри, наткнёшься на камень. А вот обрывок газеты. И разобрать уж нельзя, что на нём напечатано, а он гляди как важничает...
Одна я лежу тихо, смирно. Я знаю себе цену, и этого у меня никто не отнимет.
Вдруг возле неё что-то блеснуло. “Брильянт!” – подумала штопальная игла. А это был простой бутылочный осколок, но он ярко блестел на солнце. И штопальная игла с ним заговорила.
– Я брошка, – сказала она, – А вы, должно быть, брильянт?
– Да, что-то в этом роде, – ответил бутылочный осколок.
И они разговорились. Каждый из них считал себя драгоценностью и радовался, что нашёл достойного собеседника.
Штопальная игла сказала:
– Я жила в коробке у одной девицы. Девица эта была кухаркой. У неё на каждой руке было по пяти пальцев, и вы не можете себе представить, до чего доходило их чванство!
А ведь всего только у них и дела было, что вынимать меня из коробки и класть обратно.
– Чем же эти пальцы гордились? Своим блеском? – сказал бутылочный осколок.
– Блеском? – переспросила игла. – Нет, никакого
